содержание
предыдущая глава
следующая глава
[98]

Глава 6.
КОНСТИТУЦИЯ, ЕЕ МАРКЕРЫ И СОМАТИЧЕСКАЯ ПАТОЛОГИЯ

Классические исследования в области конституционологии нащупали корреляцию между соматотипом и частотой встречаемости тех или иных заболеваний. Соотношение соматотипа и риска возникновения психической патологии рассмотрено в предыдущем разделе.

Ряд авторов отметили среди гиперстеников сравнительно большую частоту гипертензий, ишемической болезни сердца, инфаркта миокарда, сахарного диабета 2 типа, гипертрофических ринитов и синуситов, аденоидов, холелитиаза, спаечной болезни, острого аппендицита, осложненных гинекологических кровотечений, кариеса зубов, ожирения.

В то же время, зафиксировано увеличение доли лиц астенического соматотипа среди больных варикозной болезнью, язвенной болезнью и гастритом, гипотонической болезнью, хронической надпочечниковой недостаточностью, сахарным диабетом 1 типа, атрофическим ринитом и озеной, вегетососудистой дистонией, кардионеврозом, хроническим аппендицитом, аменореей, некоторыми хроническими бронхолегочными заболеваниями.

Механизмы этих взаимосвязей основываются на метаболических и функциональных особенностях различных соматотипов, описанных выше. Эти вариации могут отражать меньшую стрессоустойчивость астенических индивидов и фундаментальные различия в функционировании аутоиммунных регуляторных механизмов у лиц с разным типом конституции.

Корреляции между болезнями и конституциональными типами не являются и не могут быть абсолютными, ибо конституция — не фатум организма, а внутреннее условие для развития болезней, имеющих причины. Многие из заболеваний, риск развития которых увязывается с конституцией, полиэтиологичны. Так, язвенная болезнь может иметь в качестве основного патогенного фактора действие хронического стресса, но развивается и в результате действия иных этиологических факторов. Вполне понятно, что классическая взаимосвязь между пониженной стрессоустойчивостью и повышенным риском язвенной болезни наиболее отчетливо проявляется при стрессорной этиологии заболевания, но может быть затушевана при других вариантах этиологии.

По мере развития молекулярной патологии, все большее внимание привлекают корреляции между конкретными серологическими маркерами конституции и заболеваниями.

Со времен открытия К.Ландштейнером и А.Штурли групп крови системы АВ0, исследователи сопоставляли структуру заболеваемости и патокинез отдельных болезней у носителей различных эритроцитарных агглютиногенов. Несмотря на противоречивость данных о взаимосвязи групп крови и заболеваемости, некоторые закономерности прослеживаются достаточно четко. Так, установлена наклонность к гиперхолестеринемии и повышенная подверженность атеросклерозу, атеросклеротической гипертензии и инфаркту миокарда среди лиц с группой крови А, по сравнению с носителями группы 0. По системе MN повышенная частота инсультов сцеплена с серотипом ММ. [99]

В то же время, получены явные свидетельства повышенной частоты встречаемости группы 0 по сравнению с группой А у больных язвенной болезнью двенадцатиперстной кишки, а также при вегето-сосудистой дистонии. Рак желудка реже встречается у носителей группы крови 0, а при группе А, по данным П.Чандрасомы и К.Тэйлора (1998), риск увеличивается на 20%. Чума менее тяжело протекает у носителей группы крови В. Повышена частота группы крови 0 среди долгожителей.

Для объяснения этих фактов привлекаются различные патофизиологические теории. Согласно одной из них, наличие тех или иных агглютиногенов в качестве физиологических аутоантигенов не дает возможности иммунной системе организма развить максимальную интенсивность иммунного ответа против тех или иных экзогенных патогенов. Поэтому, не имеющие агглютиногенов носители 0 группы оказываются в выигрышном положении с точки зрения иммунитета, в том числе, противоинфекционного и противоопухолевого. Другая теория предполагает, что носители группы 0 обладают меньшим потенциалом системы гипоталамус-гинофизстероидогенные органы. Это подтверждается наличием пониженной продукции ряда стероидных гормонов и тенденцией к более низкому уровню холестерина в плазме у носителей группы 0, по сравнению с носителями других групп. Данные биохимические особенности могут свидетельствовать о снижении стероидогенеза и пониженной стрессоустойчивости, что облегчает возникновение «патологии дезадаптации», в частности, язвенной болезни.

Еще более значительный прорыв в понимании молекулярных основ конституции связан с открытием антигенов тканевой совместимости и их группового разнообразия.

Важнейшим серологическим маркером конституции, основой антигенной индивидуальности человека, накладывающей отпечаток на всю его иммунологическую реактивность, является гаплотип системы главного комплекса гистосовместимости (ГКГС). Белки ГКГС кодируются в коротком плече 6-й хромосомы. Это высокополиморфные мембранные гликопротеиды, участвующие в маркировке собственных клеток и распознании «своего» во время иммунологических межклеточных взаимодействий.

Выделяют два класса белков ГКГС. Белки первого класса представлены на всех ядерных клетках организма и распознаются CD8-положительными лимфоцитами-эффекторами («рестриктируют» функции цитотоксических Т-лимфоцитов). Эти белки — димеры, состоящие из стандартной короткой цепи (α2-микроглобулина) и вариабельной длинной цепи, включающей уникальную индивидуальную комбинацию кодоминантно унаследованных пептидов, кодируемых локусами ГКГС А, В, и С. Белки ГКГС 1 класса представляют секвенс-детерминанты эндогенных аутоантигенов, а также и персистирующих в клетках организма при реакциях ГЗТ чужеродных антигенов, CD8+ лимфоцитам в специальном желобке на своей поверхности, что позволяет произвести сравнение своих и чужих секвенсов в ходе двойного распознавания. При процессинге антигена белки ГКГС 1 класса используют специальный белок-переносчик, доставляющий им секвенс-фрагменты антигена. Белки ГКГС 1 класса — важнейшие трансплантационные антигены.

Белки ГКГС 2 класса в норме расположены только на поверхности антигенпредставляющих клеток, но при патологии, например, при аутоаллергии, экспрессируются и другими клетками (в частности, эндокриноцитами). Эти протеины распознаются CD4+-лимфоцитами-регуляторами (или, по классической терминологии — «рестриктируют» функции Т-хелперов).

Белки 2 класса ГКГС представлены двумя трансмембранными цепями, содержащими вариабельные последовательности, кодируемые генами ГКГС области D, которая подразделяется на локусы DP, DQ и DR.

Эти локусы также подвержены множественному аллелизму. Индивиды наследуют набор аллеломорфных вариантов от отца и матери по принципу кодоминирования. Т-лимфоциты-регуляторы распознают секвенс-детерминанты экзогенного антигена, процессированного антигенпредставляющей клеткой, [100] только в контексте собственных последовательностей белков ГКГС 2 класса. Таким образом, от индивидуальной аминокислотной последовательности этих белков может зависеть характер и положение представленных пептидов, а также точность стерического распознавания «своего и чужого» при кооперации клеток в иммунном ответе. Естественно предположить, что вероятность ошибок такого распознавания (а значит — и аутоиммунных заболеваний!) будет зависеть от гаплотипа ГКГС, причем ответ на различные чужеродные и собственные антигены может быть затронут в разной степени при неодинаковом наборе ГКГС-генов.

Итак, набор антигенов ГКГС определяет репертуар и интенсивность иммунных ответов индивида, так как его белки участвуют в формировании единиц, распознаваемых Т-клеточными рецепторами, отвечающими на экзогенные и эндогенные антигены. Сила, длительность иммунного ответа и характер активируемых при этом субпопуляций регуляторных Т-клеток зависят от того, с какими ГКГС-пептидами ассоциируются секвенс-детерминанты экзогенных и эндогенных антигенов. Иными словами, белки ГКГС непосредственно, за счет особенностей своей структуры, в состоянии изменять иммунный ответ, а степень активации Т-лимфоцитов зависит от того, в контексте каких именно аллелей ГКГС произошла презентация антигена.

Поэтому носители разных гаплотипов ГКГС могут проявлять в высшей степени неодинаковую подверженность различным аутоиммунным, аллергическим и инфекционным заболеваниям. Одни и те же «актоны» — то есть экзогенные антигены, могут проявлять способность к запуску аутоиммунных перекрестных реакций в организме носителей одного гаплотипа и не проявлять этой потенции при других Гаплотипах ГКГС.

Между регионами белков ГКГС 1 и 2 класса в коротком плече 6-й хромосомы закодированы и некоторые факторы комплемента (С2 С4, пропердин), а также важнейший цитотоксический медиатор воспаления и аллергии — фактор некроза опухолей. Эти гены иногда называют генами ГКГС 3-го класса. Степень их экспрессии тоже имеет отношение к определению иммунологической индивидуальности. Эти гены обладают полиморфизмом: так, у пропердина зафиксировано 4 аллеля.

Доказано, что низкая экспрессия факторов комплемента ведет к задержке клиренса иммунных комплексов и делает индивида конституционально предрасположенным к иммунокомплексным реакциям и связанным с ними синдромам (васкулит, гломерулонефрит, артрит, увеит). У больных системной красной волчанкой и их родственников часто встречается гетерозиготное носительство нулевых аллелей факторов комплемента С2, С и С.

Дополнительные сведения о структуре комплекса ГКГС и его роли в иммунопатологических процессах приводятся ниже, в главе «Иммунный ответ и его нарушения».

В данном разделе нельзя не отметить, что имеется значительное учащение носительства определенных аллельных вариантов генов ГКГС 2 и 1 класса среди лиц, страдающих некоторыми иммунопатологическими заболеваниями. Так, гены ГКГС 2 класса DR3 и DR4 встречаются у европейцев в 4% случаев, но среди больных инсулинозависимым сахарным диабетом один из этих белков ГКГС обнаруживается почти у 90%. Совместное носительство этих двух антигенов повышает- вероятность данного заболевания в 14,3 раза. Высказывалось мнение, что аллель DR3 предрасполагает к аутоагрессии за счет понижения супрессорных функций лимфоцитов, а аллель DR4 понижает резистентность к панкреатотропным вирусам. Но есть и сведения, что повышенный риск развития первичного инсулинозависимого сахарного диабета связан не с самими аллелями DR3 и DR4, а со сцепленными с ними аллелями группы DQ. Наличие в 57 положении β-цепи белка DQ любой аминокислоты, кроме аспарагиновой, повышает риск развития сахарного диабета 1 типа. DQ3 — аллель ассоциирован и с высоким риском возникновения целиакии.

Аллель DR3, вообще, нередко экспрессирован при наличии аутоиммунитета к различным [101] клеточным рецепторам и аутоиммунных полиэндокринопатиях, чаще в сочетаниях с B8 и А1. Риск развития хронической недостаточности функций коркового вещества надпочечников при наличии аллеля DR3 возрастает семикратно. По мнению Д. Фостман и соавторов (1991), повышенный риск развития инсулинозависимого диабета и связанных с ним аутоиммунных синдромов объясняется дефицитом белков ГКГС 1 класса из-за наследственных дефектов белка-переносчика, обслуживающего процесс презентации ими антигенов.

Вероятность анкилозирующего спондилита у носителей антигена ГКГС В27 увеличена более чем в 87 раз, а болезни Рейтера — в 37 раз! Ген В27 ассоциирован с повышенной предрасположенностью к продукции неорганоспецифических аутоантител. Имеются отчетливые связи между антигенами DR3 и DR5 и аутоиммунными тиреопатиями, в том числе, тироидитом Хашимото (коэффициент относительного увеличения риска 3,2 - 3,7). Аллель DR5 связан и с повышенным риском развития аутоиммунных форм апластической анемии, в частности, при воздействии парвовируса В19.

Носители гена DR, предрасположены к возникновению синдрома Гутпасчера (коэффициент увеличения риска — 15,9) и рассеянного склероза (коэффициент 4,1), а гена DR4 — к развитию тяжелой миастении. Ген DR4 ассоциирован не только с повышенным риском органо-специфических аутоиммунных поражений, но и с развитием ревматоидного артрита, а ген DR, с возникновением его ювенильной формы.

Имеется связь между носительством гена Bs и атопическими реакциями, геном В, и болезнью Бехчета, а также язвенной болезнью двенадцатиперстной кишки и т.д. Доказано, что индивиды с различными наборами ГКГС-антигенов зна-чительно отличаются по интенсивности иммунного ответа против лейшманий, трихинелл, иерсений и других экзогенных патогенов.

Некоторые гены ГКГС неравновесно сцеплены с генами наследственных болезней просто в силу близкой внутрихромосомной локализации. Типичным примером является ген наследственного гемохроматоза, локализованный, как и гены ГКГС, в коротком плече 6-й хромосомы и неравновесно сцепленный с антигеном ГКГС А3 (и, в меньшей степени, В7 и В14).

Подобным образом целый ряд неиммунопатологических болезней или нарушений, иммунологическая природа которых не доказана, неравновесно сцеплен с различными антигенами ГКГС (X.Матей, 1984). Среди них врожденная гиперплазия коркового вещества надпочечников (с В47), псориаз (с СД подострый тироидит (с В35).

Нет сомнений, что типирование по антигенам ГКГС имеет исключительное прогностическое значение для оценки конституциональной предрасположенности, по крайней мере, при болезнях, в развитии которых участвуют иммунологические механизмы.

Отметим, что тот или иной гаплотип ГКГС не делает еще неизбежным определенное аутоиммунное заболевание, поскольку требуется запускающая его причина, часто в виде какой-то экзогенной антигенной провокации. Далеко не всегда это инфекция. Носительство определенных белков ГКГС — важное условие для возникновения лекарственной аутоаллергии. Так например, гидралазин вызывает волчаночный синдром, в основном, у носителей гаплотипа DRr Гаплотипы DR., и DR, предрасполагают к развитию склеродермии при действии винилх-лорида, гаплотипы Ar Bs, CW7, DR3 — типичны для тех пациентов, у которых лечение препаратами золота осложняется нефропатией (Дж.Бэтчелор, 1984). Естественно, эти генетические маркеры представляют большой интерес для фармакотерапии.

Имеются и иные серологические конституциональные маркеры. Выше уже шла речь о полиморфизме по генам трансферрина, влияющем на противомикробный иммунитет, протекание лихорадки и температурную адаптацию индивидов.

Обнаружен множественный аллелизм генов других сывороточных белков: гаптоглобина (аллели Нр1/Нр2), витамин Dj-связывающего белка (аллели Gcls, Gclf, Gc2), третьего компонента комплемента (айлели PtA PtB, PlF), альбумина (более 25 аллелей), церулоплазмина [102] (аллели СрA СрB, СрC), α1-антитрипсина (аллели Рim, Рis, Рii, Рiz), и тд.

Все эти белки функционально значимы: они участвуют в преиммунном ответе, эффекторных механизмах иммунной защиты, антиоксидантной системе, связывании и переносе биологически активных веществ, инактивации протеаз и многих других процессах (ем. ниже в разделах «Воспаление», «Преиммунный ответ» и «Иммунный ответ и его нарушения»).

Поэтому носители того или иного аллеломорфного варианта могут отличаться по достаточно большому спектру реактивных ответов на различные воздействия. Так например, при наличии Gc1- варианта кальциферолсвязывающего белка сыворотка фиксирует витамин D3 значительно активнее, в связи с чем в северных популяциях преобладает аллель Gc2. Носители различных аллелей Pi отличаются по резистентности к хроническим бронхолегочным заболеваниям и по эффективности холодовой адаптации.

В начале XX века, на заре конституциональной медицины обобщения не шли дальше констатации «общей предрасположенности» к тем или иным болезням. В настоящее время, благодаря успехам молекулярной генетики и иммунологии стало возможным конкретизировать механизмы конституциональной предрасположенности к различным формам патологии, что и демонстрируют упомянутые выше примеры.

Но, несмотря на все возможности, предоставляемые молекулярными методами, при изучении взаимосвязей между патологией и конституцией остаются весьма актуальными некоторые индивидуальные признаки, определяемые простым физикальным осмотром и известные медицине и криминалистике в течение многих лет. Это доминирующая рука и пальцевые узоры.

Набор простых тестов, предложенных А.И.Микуличем (определение ведущей руки при аплодировании, положение рук в «позе Наполеона» и при переплетении пальцев, ведущий глаз, ведущее ухо) позволяет установить у индивида правый или левый конституциональный фенотип.

Билатеральная конституция индивидов связана с преобладанием в трудовой деятельности одной из рук и с функциональной асимметрией больших полушарий головного мозга (Р.Сперри, 1981). У правшей левое полушарие заведует абстрактным мышлением, опредмечиванием понятий в словах, а правое — пространственной ориентацией и конкретно-образным освоением действительности, К левому полушарию приурочены лингвистические, а к правому — музыкально-художественные способности, распознавание сложных зрительных образов, выражение эмоций (Н.Гешвинд, 1984). От 5 до 8% индивидов в детстве являются левшами, и у них инвертированы функции полушарий. Значительная их часть, особенно среди девочек, переучивается в процессе социализации на «искусственных правшей». Безусловно, навязывание двигательного стереотипа, идущего вразрез с конституцией, само по себе отрицательно сказывается на психомоторном развитии переученных левшей. Отсюда и многочисленные данные о замедлении физического развития леворуких детей и об их повышенной тревожности, по сравнению с праворукими сверстниками. Но некоторые особенности реактивности левшей остаются малообъяснимыми, если принять во внимание только социальные факторы.

Так, имеются статистические данные американских авторов о взаимосвязи леворукости и повышенного предрасположения к аутоиммунным заболеваниям, в том числе, к демиелинизирующей патологии центральной нервной системы.

Существуют представления о своеобразном течении психических заболеваний у левшей. Согласно наблюдениям отечественных авторов, шизофрения у левшей имеет тенденцию к более благоприятному течению, а алкоголизм при леворукости, наоборот, в большем проценте наблюдений протекает тяжело. Э.В.Арчакова и соавторы показали (1987), что среди леворуких детей выше процент длительно и часто болеющих и проявляется пониженная резистентность к заболеваниям органов дыхания. [103]

Делались попытки увязать особенности билатеральной конституции с павловскими представлениями о художественном и мыслительном типах личности. Некоторым авторам удалось продемонстрировать повышенную частоту леворукости среди детей, вовлеченных в художественно-артистическую деятельность, но данные подобных исследований противоречивы.

Сэру Томасу Брауну принадлежит фраза На моей руке имеется нечто, чего я не встречал на чужой». Исключительная роль руки в процессе трудовой деятельности обусловливает тесную взаимосвязь этого «органа труда» с центральной нервной системой. Поэтому анатомия руки в определенной мере отражает индивидуальные конституциональные особенности, хотя бы в силу того, что выбор профессии — это, во многом, конституционально детерминированный акт.

Дерматоглифика или изучение пальцевых узоров, формируемых рельефом сосочкового слоя кожи, зародилась как часть хиромантии. Хироманты неоднократно делали попытки установить связь между формой и строением кисти и конституциональными свойствами личности («хирогномия») и стремились классифицировать типы индивидуальности по свойствам руки. Португальский врач М.Шейру (1894) даже предложил конституциональную классификацию индивидов, основанную на форме ладони, пальцев и ногтей и выделяющую 7 типов с присущими им особенностями здоровья (элементарный, практический, активный, философский, артистический, идеалистический и смешанный).

Представления хиромантов о конституциональных признаках, связанных с кистью, конечно же, были, в значительной мере, орнаментальными и методически нестрогими.

Начало рациональному научно-методическому использованию пальцевых узоров положили криминалисты, создавшие технику дактилоскопии для идентификации личности. В 1880 году шотландский врач Г.Фолдс обнародовал свою идею так: «Основной тип пальцевого узора не изменяется на протяжении всей жизни человека, а потому может служить более эффективным средством идентификации, нежели фотография». Триумфом этого метода стала тотальная дактилоскопия в конце 40-х годов XX века всего населения Лондона, увенчавшаяся поимкой насильника.

Анализ обширных судебно-медицинских архивов подтолкнул исследователей к догадкам о существовании корреляций между папиллярными узорами и отдельными формами патологии. В генетику человека дерматоглифический метод впервые ввел Ф.Гальтон.

Современная оценка частной дерматоглифической конституции человека предусматривает разделение пальцевых узоров на сложные (петли, завитки) и простые (дуги). Считается, что преобладание простых или сложных узоров отражает замедленный или ускоренный темп онтогенетического формирования эктодермы. Показано, что простые узоры и низкий показатель тотального гребневого счета (общее число наиболее сложных гребешковых узоров на всех 10 пальцах рук — ТГС) характерны для эктоморфной, а сложные узоры и более высокий ТГС — для эндоморфной конституции. Установлена связь между характеристиками силы, выносливости мышц, способностью к тонкой координации движений — и сложностью пальцевых узоров. Доказано, что характер папиллярного рисунка контролируется несколькими генами и неизменен в течение всей индивидуальной жизни.

При множественных врожденных пороках развития, врожденных пороках сердца, синдактилии и, особенно, хромосомных аномалиях отмечаются закономерные изменения показателей пальцевой, а иногда — и ладонной дерматоглифики. Для синдрома Дауна диагностически значимыми признаками считаются характерная «обезьянья борозда» поперек ладони и укороченный мизинец, отклоненный в сторону безымянного пальца, так же как и необычно большое количество сложных узоров. На мизинце обнаруживается одна поперечная складка, трирадиус ладони расположен дистальнее, чем в норме и имеет тупой угол. [104]

При синдроме Эдвардса (избыток генетического материала 18 хромосомы) закономерно обнаруживаются поперечная ладонная складка, увеличение числа дуг, отсутствие пальцевых трирадиусов, слабо выраженный узор на мизинце и продольная складка стопы.

При симптомокомплексе Патау (избыток генетического материала 13 хромосомы) также формируется поперечная ладонная складка, отмечаются дуги у основания большого пальца стопы.

Поперечная ладонная борозда и отсутствие трирадиусов характерны и для некоторых других хромосомных аномалий, в частности, синдрома кошачьего крика (делеция короткого плеча 5-й хромосомы).

Обнаружена связь между аутоиммунными заболеваниями, в частности, тироидитом Хашимото и особенностями пальцевых папиллярных узоров. Менее достоверны данные о корреляции дерматоглифических особенностей и психических заболеваний (шизофрении, эпилепсии).

Наконец, Л.И.Тегако установлена неодинаковая повозрастная смертность носителей различных дерматоглифических характеристик.

ДИАТЕЗЫ

И молекулярные и традиционные, макроскопические маркеры конституции, рассмотренные выше, привлекаются, прежде всею, для описания частных взаимосвязей между конституцией и отдельными болезнями.

Однако, конституциональное учение обогатило медицину и некоторыми общими категориями. Таково, например, понятие о диатезах— крайних, пограничных с патологией вариантах конституции. При наличии диатеза индивиды не больны, но находятся в состоянии минимальной резистентности или максимального риска развития тех или иных заболеваний. Состояние диатеза можно охарактеризовать как преднозологическое по отношению к какому-то кругу болезней, объединенных общими звеньями патогенеза.

Состояние диатеза — результат аддитивно-полигенного наследования (см. ниже раздел «Дефекты клеточных программ — основа патологических процессов»).

Понятие о диатезах имеет существенное значение для педиатрии. Многочисленные свидетельства зависимости состояния здоровья и психомоторного развития детей от наличия тех или иных конституциональных аномалий сделали учение о диатезах важной частью детской медицины.

Представления о диатезах были сформулированы в конце XIX — начале XX веков. В это время А.Пальтауф (1889) и Т.Эшерих (1896) описали клинические и патологоанатомические признаки status thymico-lymphaticus (лимфатико-гипопластического диатеза).

Чуть позже Ж.Комбай (1901-1902) обосновал существование нервно-артритического диатеза (артритизма), а К.Черни (1905) сформулировал критерии экссудативно-катаральной аномалии конституции.

В последующем постулировалось существование спазмофильного, геморрагического и других диатезов, однако, современная патология «расчленила» эти понятия на мозаичный спектр отдельных геморрагических или гипокальциемических болезней и синдромов, в то время, как три упомянутых выше диатеза, по-прежнему, рассматриваются, как объективно существующие маргинальные тины реактивности.

Экссудативный диатез описывался как: «своеобразное функциональное состояние организма, характеризующееся повышенной раздражительностью кожи и слизистых оболочек, измененной адаптацией к внешней среде, пониженной сопротивляемостью инфекциям» (М.С.Маслов, 1926), В некоторых исследованиях его проявления зафиксированы более чем у трети детей раннего возраста. На первом году жизни экссудативный диатез проявляется кожным зудом, повышенной раздражительностью, потливостью, легким возникновением и упорным течением опрелостей, гнейса, молочных корок. После года такие дети развивают зудящие волдырно-узелковые сыпи («пруриго»). Отмечаются частые и длительные насморки, фарингиты, ангины, синуситы, [105] конъюнктивиты и бронхиты. Классики педиатрии считали характерными для этого диатеза географический язык, увеличение периферических лимфоузлов, наклонность к диспепсиям, пастозную·, рыхлую и бледную кожу или же, наоборот «эретический хабитус», лабильность водного обмена, относительно низкий альбумин-глобулиновый индекс, тенденцию к гипергликемии, эозинофилии.

В настоящее время можно считать установленным, что в основе экссудативного диатеза лежат атопические особенности иммунологической реактивности, то есть тенденция к избыточной продукции гомоцитотропных иммуноглобулинов (классов Ε и G4). У индивидов с этим диатезом могут отмечаться избыток Т-хелперов 2-го типа, повышенная продукция интерлейкинов 5 и 10 и относительно низкая выработка γ-интерферона и интерлейкинов 2 и 4, значительная активность кининовой системы и преобладание на клетках Н1 гистаминовых рецепторов при относительной нехватке Н2-рецепторов, выраженное развитие слизистых мастоцитов, высокая степень гликозилирования фрагментов Fcε-рецепторов. Совокупность этих факторов определяет у таких детей повышенный риск анафилактических реакций и гиперергическое течение воспалений, что сказывается на характере и спектре патологии и на ходе психомоторного развития индивидов.

Не будет упрощением охарактеризовать экссудативный диатез, как наклонность к атопической аллергии.

Лимфатико-гипопластический диатез характеризуется гиперплазией тимико-лимфатического аппарата и гипоплазией надпочечников, хромаффинной ткани, щитовидной железы, половых органов, сердца, аорты, гладкомышечных органов.

Частоту данной аномалии конституции разные авторы оценивают в 3-7%. Отмечаются формы, комбинированные с экссудативным диатезом. Данный диатез характеризуется пониженными адаптационными возможностями организма, малой стрессоустойчивостью, легким развитием фазы истощения и инадаптации («дистресса») при стрессорных реакциях, что объясняется пониженными функциональными возможностями надпочечников. Малопатогенные для обычного, среднего индивида факторы могут серьезно затронуть здоровье носителей лимфатико-гипопластической конституциональной аномалии.

Клинически при данном состоянии отмечаются тимомегалия, увеличение миндалин, лимфоузлов, фолликулов языка, селезенки, а также аденоиды, лимфоцитоз и нейтропения.

Синдром внезапной смерти детей (СВСД) или «mors thymica» — тяжелый коллапс с остановкой дыхания и сердечной деятельности «при сильных раздражениях, энергичных процедурах, наркозе» (М.С.Маслов), а довольно часто — и во сне, традиционно считался характерным осложнением лимфатико-гипопластического диатеза. Синдром внезапной смерти наиболее характерен в первые 2 года жизни, с пиком, приходящимся на узкий возрастной интервал 2-4 месяца. Согласно определению Второго международного конгресса по этиологии внезапной смерти младенцев (1970), «синдромом внезапной младенческой смерти называется внезапная неожиданная смерть младенца, который непосредственно перед гибелью был совершенно здоров или практически здоров, в том случае, если вскрытие не выявило для смерти определенных причин». До 8000 таких эпизодов ежегодно наблюдается в США.

В развитых странах этот синдром выходит на одно из первых мест в структуре смертности детей 2-4 месячного возраста. Среднемировой уровень смертности от данного синдрома — от 1 до 5 промилле на 1000 живорожденных. Синдром чаще поражает мальчиков, риск его развития выше для недоношенных, маловесных детей и для потомства юных матерей. Низкий социально-экономический статус родителей, курение и токсикомания у матери (особенно, злоупотребление метадоном) также способствуют СВСД.

Механическая теория связывала патогенез этого состояния с асфиксией, вызванной сдавлением трахеи или шейных нервов увеличенной вилочковой железой, но это не подтверждается данными аутопсий. [106]

Стрессорная теория придает большое значение надпочечниковой недостаточности. Возрастной интервал, в котором частота СВСД максимальна (2-4 месяца) не случайно совпадает с периодом быстрой и полной инволюции органов Цукеркандля (параганглиев). У новорожденного эти хромаффинные образования служат основным источником катехоламинов, преимущественно, норадреналина, при стрессе (см. ниже). Их физиологическая инволюция требует, чтобы эстафета в отношении стрессорного катехоламинового ответа была подхвачена хромаффинной тканью надпочечников. Но при лимфатико-гипопластическом диатезе имеется гипоплазия надпочечных желез.

Однако, в ряде случаев аутопсия выявляет не гипоплазию, а, наоборот, увеличенный объем хромаффинной ткани надпочечников и периадреналовой бурой жировой клетчатки, поэтому рассматриваемая теория не может претендовать на универсальное объяснение всех случаев СВСД.

Иммунологический подход к синдрому внезапной смерти детей основывается на гипотезе, что какие-то не идентифицированные экзогенные антигены (возможно, инфекционной природы) на фоне измененной иммунологической реактивности и тенденции к облегченному развитию цитотоксических реакций и аутоиммунных процессов, приводят к молниеносному токсико-аллергическому поражению центральной нервной системы и/или миокарда. По крайней мере, в сердечной мышце внезапно умерших младенцев описывались лимфоидно-эозинофильные инфильтраты и аномалии проводящей системы. Нередко перед внезапной смертью отмечаются минимальные признаки ОРЗ. В качестве возможных инфекционных агентов — провокаторов рассматриваются вирусы и Clostridium botulinum.

У многих внезапно умерших младенцев отмечаются гиперплазия гладкомышечных клеток легочной артерии и гипертрофия правого желудочка, а также астроглиоз в стволе головного мозга, что может быть результатом хронической рецидивирующей гипоксии. Была отмечена связь между рецидивирующими эпизодами пролонгированного апноэ и синдромом внезапной смерти. Центральная остановка дыхания считается многими авторами основным механизмом внезапной младенческой смерти. Одна из новейших гипотез связывает это с дефектной функцией дофаминэргических клеток крупных параганглиев — каротидных тел. Согласно этому, у детей с лимфатико-гипопластическим диатезом понижена функция хромаффинной ткани и стимулирующее дофамин-зависимое действие синокаротидных рефлексов на активность дыхательного центра, поэтому гипоксемия у них не обеспечивает должной аналептической реакции ствола головного мозга, необходимой для постоянного характера его деятельности, и наступает апноэ.

Альтернативные теории связывают внезапную смерть с нарушением гипоталамического контроля температуры и летальной злокачественной гипертермией, а также относят часть случаев синдрома внезапной смерти за счет тканевой гипоксии из-за наследственного нарушения окисления жирных кислот, так как у ряда жертв синдрома обнаруживается нехватка соответствующих ферментов и стеатоз печени.

СВСД трактуется как полиэтиологический синдром. Но классические данные о том, что в части случаев он связан со status thymicolymphaticus, сохраняют свою значимость.

Более мягкие проявления крайне низкой стрессоустойчивости в виде вазовагальных коллапсов, обмороков, а также приступов инспираторной одышки со стридорозным дыханием («тимическая астма») могут отмечаться эпизодически у носителей данного диатеза и в более старшем возрасте.

Нервно-артритический диатез — состояние, характеризующееся повышенной возбудимостью и лабильностью нейровегетативной регуляции, сильным неуравновешенным возбудимым типом высшей нервной деятельности, высокой интенсивностью пуринового обмена и гиперурикемией (повышением содержания мочевой кислоты в крови).

Гиперурикемия при данном варианте конституции отмечается более или менее постоянно и может сопровождаться тенденцией к [107] повышению уровня щавелевой кислоты в крови и моче (оксалемия и оксалурия), а также периодическими повышениями уровня кетоновых тел. Данный диатез предрасполагает к дискинезиям желудочно-кишечного тракта. Классики педиатрии считали характерной чертой носителей этого диатеза эпизодические ацетонемические рвоты. Риск уролитиаза, холелитиаза, сахарного диабета, мигрени, невралгии, артритов, атеросклероза и подагры, хронической почечной недостаточности при наличии этой аномалии конституции существенно возрастает. Носители диатеза с раннего детства проявляют повышенную нервную возбудимость, эмоциональную лабильность, отличаются хорошей памятью, умственной работоспособностью. Не менее 1,5-3% детей отличаются этими особенностями реактивности. Проявления диатеза, во многом, определяются накоплением уратов в организме, а также кофеиноподобным действием мочевой кислоты на нервную и мышечную ткань. Кофеин — это 1,3,7–триметилксантин, а мочевая кислота является тригидроксиксатином (рис.11). Таким образом, для реактивности лиц с нервно-артритическим диатезом существенным оказывается хроническое действие этого своеобразного «эндогенного допинга». Еще М.С.Маслов (1960) отмечал, что дети с нервно-артритическим диатезом должны находиться в иоле зрения как медиков, так и педагогов, поскольку несмотря на наклонность к определенным болезненным расстройствам, «они очень хорошо развиваются психически, часто проявляют талантливость».

Вопрос о влиянии гиперурикемии на формирование личности подробно изучен выдающимся отечественным генетиком В.П.Эфроимсоном в капитальном двухтомном труде «Биосоциальные факторы повышенной умственной активности человека»( 1984).

В настоящее время уже ни у кого не вызывает сомнений, что умственные способности и уровень интеллектуальной активности человека находятся под мультифакториальным генетическим контролем. Ведутся даже попытки клонирования генов, вносящих наибольший вклад в обеспечение высокого уровня умственной активности. В.П.Эфроимсон предпринял попытку выделить биохимические механизмы, сопрягающие определенные гены и высокую умственную активность.

Он сравнил медицинские сведения о всех лицах, которых Британская Энциклопедия и Большая Советская Энциклопедия характеризуют, как гениев. Более 40% этих индивидов имели в медицинском анамнезе зафиксированный диагноз подагры, гиперурикемии либо нервно-артритического диатеза или же, по крайней мере, какие-то достоверные свидетельства в пользу наличия этих аномалий пуринового обмена.

Прямые исследования, проведенные среди преподавателей и студентов Массачусетского технологического института в США двойным слепым методом подтвердили наличие отчетливой корреляции между уровнем мочевой кислоты в крови индивида и его коэффициентом интеллекта, оцененным с помощью традиционных психометрических тестов. В связи с этим, Эфроимсон считает доказанной связь между гиперурикемией и высокой умственной работоспособностью. Список «подагрических гениев», оставивших заметный след в истории человечества, впечатляющ. Он включает таких разных по кругу интересов людей, как Мартин Лютер и Чарльз Диккенс, легендарный индейский вождь Сидящий Бык и адепт Британской Империи Уильям Питт, Микельанджело Буонаротти и Петр Великий. Северную войну, выигранную Петром у Карла XII, автор, вообще именует «войной великих подагриков», [108] поскольку и проигравший, и победитель, и его главный союзник — курфюрст саксонский Август Сильный, все трое страдали гиперурикемией.

Представляют интерес и данные сравнительной биохимии, свидетельствующие, что именно человек и приматы отличаются наименьшими среди животных возможностями к утилизации мочевой кислоты.

У носителей диатеза речь идет, в основном, об ускорении образования эндогенных уратов из нуклеиновых кислот и, возможно, о первично повышенной интенсивности нуклеинового обмена в целом. Представленные данные вряд ли могут служить основанием для рекомендации достичь гениальности путем усиленного потребления икры, яиц, телятины, красного вина, шоколада и кофеинсодержащих напитков, хотя некоторое преходящее стимулирующее действие подобной богемно-аристократической диеты на умственную активность не исключено. В этом случае также действует общее положение о невозможности поменять конституцию искусственно.

Некоторые критические периоды и обстоятельства онтогенеза сопровождаются закономерным повышением уровня мочевой кислоты в крови. Дело в том, что мочевая кислота усиленно образуется при разрушении клеток и содержащихся в них нуклеиновых кислот. Сразу после рождения ребенок оказывается в критической переходной ситуации, и его реактивность подвергается фундаментальной перестройке в связи с форсированной адаптацией к внеутробной жизни. Одно из переходных состояний, возникающих при этом — физиологическая транзиторная гиперурикемия. Причиной гиперурикемии является массированное разрушение эритроцитов и лимфоцитов новорожденного в первые дни после рождения под влиянием гормонов родового стресса и изменения условий оксигенации крови (см. также раздел «Онтогенетические аспекты стресса»).

Мочевая кислота, образуемая из нуклеиновых кислот клеток крови новорожденного, является причиной уратурии (ее выделение с мочой более чем в 3 раза превосходит уровень, отмечаемый у взрослых) и вызывает так называемый «мочекислый инфаркт», при котором ураты откладываются в почках. Кристаллы находятся в просветах собирательных трубочек и в сосочковом протоке. Патологоанатомически они выявляются в виде лучеобразных оранжевых полосок. Клинически этому соответствует кристаллурия, цилиндрурия и своеобразный кирпично-желтый цвет «инфарктной мочи».

Считается, что в первую неделю жизни мочевая кислота является физиологическим допингом для нервной системы новорожденного, обеспечивая ее более эффективную работу, в частности, быстрое закрепление новых рефлекторных стереотипов и явление неонатального импринтинга.

Рассмотрение реактивности организма при диатезах убеждает в том, что ее изменения неоднозначны. Лица, имеющие экссудативный диатез предрасположены к атопическим болезням, но, по данным, полученным среди коренных обитателей Папуа-Новой Гвинеи, они оказываются более защищенными от гельминтозов, резистентность к которым обеспечивается генерацией гомоцитотропных антител.

Носители нервно-артритического диатеза находятся под повышенным риском артрита и почечных заболеваний, но проявляют незаурядные умственные способности. Следовательно, патологическая или аномальная реактивность, так же как и реактивность нормальная — качественное понятие. Та или иная аномалия конституции не относит индивидов к первому, второму или третьему сорту. Она просто делает их реакции на какие-то определенные воздействия иными и, зачастую, рискованными.

следующая глава
предыдущая глава
содержание