Существует столько же умов, характеров, и нравов, сколько и темпераментов. В зависимости от природы, количества и смешения соков, каждый человек представляет собой особое существо
Конституция — это наша психосоматическая судьба.
Вследствие множественного аллелизма генов, живым организмам одного вида присущ полиморфизм.
Все разнообразие человеческих индивидуальностей можно подразделить на группы, лишенные какой — либо географической, расово-этнической или временной приуроченности. Каждая из групп обладает особой, отличной от других реактивностью, и, следовательно, предрасположением к тем или иным болезням. Каждая группа обладает определенной интегральной биопсихической характеристикой, взаимосвязанными групповыми особенностями норм реакции. Отличительные признаки этих групп представляют «не столько общие формы, сколько общие способы реакции и генетические рамки, стереотипы реакций» (К.Заллер, 1960). Эти группы называются конституциональными типами, а сама совокупность особым образом проинтегрированных физиологических, морфологических, биохимических, психических особенностей человека, сложившаяся в ходе фенотипической реализации наследственных свойств и определяющая групповое своеобразие реактивности, именуется конституцией организма (constitutio corporis в латинской и somatotype — в англоязычной медицинской литературе).
Конституция представляет тип фенотипа, как целого, включая всю сумму его биологических свойств. Понятия конституция и фенотип близки, конституция включает наследственные признаки, но не все генотипическое отражается в конституции в силу наличия доминирования, эпистаза, неполной пенетрантности аллелей и других подобных явлений. В то же время, в конституцию вплетен паратип организма, то есть эпигенетически приобретенные признаки, формирование которых идет в рамках нормы реакции.
А.А.Богомолец (1926) подчеркивал, что «Конституция есть выражение количественной и качественной способности к физиологической реакции организма...», что она — понятие динамическое, а не только морфологическое, проявляющееся в реакциях, а не в индексах.
Если фенотип — это подвижная конструкция из фенов, то конституция — это стиль ее дизайна или паттерн их соединения. Если генотип — мелодия, то конституция — оркестровка. Конституция — интегральная классификационная характеристика человеческой индивидуальности, она отражает качественное единство его биологической организации (Е.Н.Хрисанфова).
Конституцию организма можно рассматривать как совокупность генетических и фенотипических маркеров, характеризующих состояние реактивности и профиль индивидуального развития (Б.А.Никитюк, 1991).
Но какие маркеры (признаки) конституциональны, а какие — нет?
Конституциональными считаются те признаки, варьирование которых зависит, в основном, от генов, а не от внешних условий. У них должна быть широкая индивидуальная, но узкая ситуационная изменчивость. С этой точки [85] зрения, уровень кортизола в крови — непригодный для диагностики конституции признак, так как он сильно колеблется в зависимости от ситуации. А вот антропометрические признаки — рост, вес и их соотношения, пропорции тела — в достаточной степени конституциональны. Выделяют относительные и абсолютные конституциональные маркеры. Для абсолютных наличие или отсутствие устанавливается объективно и достоверно (антигены гистосовместимости, пальцевые узоры, доминирующая рука, группы крови и т.д.). Относительные маркеры — предмет условных экспертных оценок (таковы тип темперамента, соматотип). История учения о конституции начиналась с оценок ее макроанатомических, внешних маркеров.
Вопрос о конституциональных типах всегда был объектом не просто профессионального, а поистине общественного интереса, так как тот факт, что «люди очень разные, их индивидуальные инстинкты несовместимы с причёсыванием под одну гребёнку и всеобщим равенством» (Η.Μ.Амосов, 1998) во все века имел ключевое социальное значение:
Со времен древности и до наших дней было предложено много названий и принципов классификации конституциональных групп, но, поскольку групповая реактивность существует реально и все ее проявления взаимозависимы, разные авторы под различными названиями или по различным критериям приходили к описанию одних и тех же соматотипов. Это напоминает старинную притчу о слепых мудрецах, каждый из которых дал свою характеристику слону, так как касался разных частей его тела. Слон же от этого не перестал быть целостностью.
Первые упоминания о конституциональных типах имеются, как было сказано выше, в разделе «История учения о реактивности», еще в Аюрведах. Ведическая традиция, деля людей на касты (воинов, торговцев, браминов и т.д.), подчеркивает наследственную обусловленность сущностных качеств каждой касты.
Гиппократ выделял фтизический, атлетический и апоплексический типы.
Гален ввел понятие «хабитус» — нечто вроде интегрального впечатления о внешнем облике больного и советовал учитывать хабитус при диагностике и лечении. О соматической обусловленности типов психики впервые задумался в XVIII веке Ж.-О.деЛаметри.
Систематическое изучение конституциональных типов началось в XIX веке и было приурочено к макроанатомическим и антропологическим критериям телосложения.
Хеле (1798) и Э.Ростан (1826) делили индивидов на представителей мозгового, мышечного и пищеварительного типов. Вундерлих (1852) определял конституцию, как способ взаимоуравновешивания организма в целом и его частей. ДиДжованни (1877), на основании антропометрических измерений, выделил длинноли-нейный, атлетический и плеторический типы.
Ф.В.Бенеке (1878) впервые не ограничился регистрацией внешних антропометрических индексов, а перешел в изучении телосложения к систематическим замерам и взвешиваниям внутренних органов, что позволило ему охарактеризовать гипопластический, нормопластический и гиперпластический типы конституции.
В начале XX столетия учение о конституции испытало расцвет, связанный с успехами генетики и возрастанием интереса практиков к данным конституционологии. Конституциональные критерии использовались в медицине, спорте, антропологии, при профессиональном отборе и даже в военном деле. Современники свидетельствуют, например, что отбор в русскую императорскую гвардию осуществлялся исключительно по соматотипу и критериям физиономистики: кирасиры Его Величества должны были быть непременно высокие, длинноносые и с рыжими волосами, кирасиры Ее Величества — обязательно, смуглые брюнеты, в Павловский полк отбирали, исключительно, [86] курносых («А курносы, как телята — это павловцы-ребята»).
Обобщая практические данные и, добавив к традиционным антропометрическим показателям данные физиономистики, К.Сиго (1900) предложил классификацию на дыхательный, пищеварительный, мышечный и церебральный тип, которая стала популярна в медицине. В формировании конституции Сиго основным считал раннее хроническое влияние условий среды.
М.Пфаундлер (1911) распространил логику конституционального подхода на педиатрию и обосновал положение об аномалиях конституции. Он писал: «Детский врач изо дня в день убеждается в ... значении индивидуального предрасположения для возникновения болезни. При совершенно одинаковом уходе,... внешних условиях он видит одного ребенка процветающим и великолепно развивающимся, в то время как другой ребенок болеет, чахнет и умирает, причем анатом на секции ничего особого не находит. Безукоризненно обставленный ребенок, никогда не болевший до того, вскормленный грудью матери, вдруг заболевает рахитом, другой — экземой. Ребенок, «рационально» вскормленный искусственно… обнаруживает упорнейшие желудочно-кишечные расстройства, а другой ребенок — при тех же внешних условиях обнаруживает наклонность к судорогам. Эти же самые экзогенные факторы действуют и на других детей, которые остаются, все-таки, здоровыми; необходимо допустить индивидуальную диспозицию, готовность их болеть».
Основатель Педиатрического института М. С. Маслов широко использовал классификацию Сиго в практике. Он писал: «Дети мускулярного типа идут хорошо в весе, раньше научаются вставать, но у них чаще наблюдаются сердечно-сосудистые заболевания… У дигестивных детей нарастание веса идет быстрее, чем у других типов, зато и потери веса под влиянием внешних вредностей у них больше. У них чаще наблюдаются расстройства обмена и желудочно-кишечные расстройства. Церебральные дети дают замедленное нарастание веса, обнаруживают пониженную выносливость органов пищеварения, склонны к невропатии и нервным заболеваниям (плохой сон, плохой аппетит, недержание мочи, пилороспазм, спазмофилия). При респираторном типе сравнительно часты хронические заболевания дыхательных путей...»(1925).
Ф.Виола (1909) обосновал свои градации конституциональных типов размерами внутренностей, выделив микроспланхников, нормоспланхников и мегалоспланхников. Годом позже X.Эппингер и Л.Гесс (1910) обнаруживают связь крайних конституциональных типов и наиболее характерных для носителей этих типов болезней с преобладанием тонуса парасимпатической или симпатической вегетативной нервной системы и выделяют ваготоников, амфитоников и симпатотоников, впервые взяв за основу классификации физиологический признак.
Вслед за этим, ряд патологов создал этиологические концепции, ставящие конституцию во главу угла в возникновении болезней.
Ведущую роль сыграли теоретические концепции Ю.Тандлера (1913), Ф.Марциуса (1914) и П.Матеса (1924).
Тандлер создал свою классификацию типов конституции, основанную на понятии тонуса, трактуемого широко, как интенсивность жизненных процессов, а не просто как конкретный физиологический показатель (гипотонический, нормотонический, гипертонический тип). Он считал конституцию наследственно обусловленной и полагал, что конституциональные особенности с неизбежностью приводят к возникновению вытекающих из них расстройств и совершенно не меняются на протяжении жизни («Конституция — соматический фатум организма. То, что изменяется в индивидууме под влиянием внешней среды, никогда не составляет его конституции»).
Многими патологами было в штыки встречено положение, высказанное Ф.Марциусом: «Больной—причина болезни и сам творит свою болезнь». Тем не менее, итогом развития учения о реактивности явилось признание ее важной роли в этиологии болезней и появление [87] конституционализма — особой патологической доктрины, возникшей в русле кондиционалистских представлений и отводящей именно особенностям групповой реактивности приоритетное место в этиологии.
П.Матес дал наиболее развернутую формулировку конституционального подхода в патологии. По Матесу, конституция — синоним совокупности наследуемых свойств. В то же время, он отмечал, что наблюдать генотипическое отдельно от внешнего «мы никогда не будем в состоянии».
Матес связал конституцию с эволюцией человека как вида. Он считал три основных конституциональных тина «формой будущего, современным типом и формой прошлого», что можно считать первым биохронологическим подходом в конституционологии.
Точка зрения Матеса заключается в том, что: «В индивидуальной жизни она (конституция) неизменна и внешним влияниям недоступна». Нельзя сказать, что это абсолютно верно: известно, например, что при систематических тренировках спортсменов все признаки, характерные для представителей того или иного вида спорта, становятся существенно более выраженными. Тем не менее, основная мысль Матеса неоспорима: если астеник хорошо кушает, мало двигается и набирает вес, он от этого не становится гиперстеником. Вот пример из практики большого спорта: при отборе спортсменов тренеры руководствуются изначальными физическими характеристиками, так как подмечено, что атлеты, исходный конституциональный тип которых не соответствует «оптимуму» не достигают стабильных результатов мирового класса, несмотря на усиленные тренировки. Тренер не ставит задачу сделать метателя из спортсмена эктоморфного телосложения, которого сама природа создала так, что он может проявить себя в стайерском беге. Опыт показывает, что уровень травматизма среди атлетов, занятых «не своими» видами спорта выше, и им не свойственно столь выдающееся спортивное долголетие, которым отличаются их коллеги, конституционально соответствующие видовому стандарту. Поменять конституциональный тип на другой, действительно, нельзя. Но в пределах норм реакции варьируют и конституциональные признаки. Поэтому, как говорил А.А.Богомолец: «Не все наследственное конституционально и не все конституциональное наследственно». А У.Шелдон уподоблял конституциональные типы столбам, между которыми натянута веревка, имея ввиду, что подавляющее большинство индивидов промежуточны по своим характеристикам и чистые типы встречаются относительно редко.
Современная патология, наследуя концепцию о важной роли конституции в развитии болезней, отвергает фаталистический элемент ортодоксального конституционализма: конституция не механически детерминирована наследственностью и обуславливает лишь повышенную вероятность тех или иных реакций, не подменяя роли причинных факторов болезней.
В 20-е годы произошел прорыв конституциональных представлений во многие новые области клинической медицины, в частности, в психиатрию. Большое значение для развития конституционализма имели работы психиатров Э.Кречмера (1921) и его ученика К.Вестфаля. Эти авторы провели статистические исследования для решения вопроса о роли конституциональной предрасположенности в возникновении шизофрении, маниакально-депрессивного психоза (МДП) и других психических заболеваний, продемонстрировав неравномерность распределения соматотипов по нозологическим формам.
По Кречмеру, телосложение индивидов позволяет разделить их на 4 типа: лептосомный, атлетический, пикнический и диспластический.
Каждому из типов свойственны анатомические и обусловленные ими психологические особенности. Лептосомный или астенический тип развивается на основе замедленного темпа онтогенетического развития и характеризуется до-лихоморфизмом с длинной узкой плоской грудной клеткой, острым эпигастральным углом, длинной шеей, тонкими и длинными конечностями, узкими плечами. Психодинамическими коррелятами этого типа служат интроверсия с [88] большой длительностью и стабильностью внутренних переживаний при их небогатом внешнем выражении, замкнутость, холодность, раздражительность, эффективность и аутистический стиль поведения. Для ярких представителей этого типа Кречмер считал характерной «психастетическую пропорцию» — сочетание ранимости и недостаточной эмоциональной отзывчивости. Юмор при этом своеобразен и часто основывается на отвлеченной игре слов, резонерстве и каламбурах. Темперамент, соответствующий лептосомному соматотипу, Кречмер назвал шизоидным.
Пикнический тип характеризуется, как результат ускоренного хода онтогенетических формообразовательных процессов, брахиморфностью, с широкой коренастой фигурой, круглой головой на короткой шее, широкой грудью с тупым эпигастральным углом, часто — выступающим животом и более выраженной, чем у других типов, подкожно-жировой клетчаткой.
Психодинамически это коррелирует с экстравертированностью, циклической подвижностью эмоциональных состояний, периодической сменой настроений при повышенной общей эмоциональности («синтония»). Периодами индивид проявляет большую эмоциональную живость, активен до суетливости, бодр. Отмечается расслабленность в движениях, тяга к комфорту, общительность и любовь к похвалам окружающих. Характерна склонность к той разновидности юмора, которая у сатириков именуется «ситуационной». Однако эти периоды чередуются с понижениями настроения и психоэмоциональной активности, во время которых проскальзывают элементы сниженной самооценки. В связи с циклотимической динамикой этот темперамент был назван Кречмером циклоидным.
Атлетический тип телосложения, близкий по характеристике к мускульному типу Сиго, Кречмер связывал с эпилептоидным складом личности, проявляющим стойкость и малоподвижность основных психических процессов, высокую стрессоустойчивость, упорядоченность и серьезность и, в то же время, «вискозный темперамент», а порой — и психическую ригидность, мелочность, педантизм в сочетании со взрывной эффективностью.
По данным оригинальной работы Кречмера, 64,6% пациентов с маниакально-депрессивным психозом имели пикнический, а 50,2% больных шизофренией — лептосомный соматотип. Среди больных эпилепсией пикническое телосложение было редкостью (5,5%), а доли атлетов, диспластиков и лептосоматиков оказались примерно одинаковы. Критики Кречмера утверждали, что его теория раздвигает «рамки психиатрической клиники до размеров всего человечества». Практика современной психиатрии не дает свидетельств в пользу того, что тип телосложения может существенно повлиять на вероятность возникновения того или иного эндогенного психоза. Однако, достоверно подтверждены многими авторами данные о явной связи между конституциональными типами и вариантами патокинеза психозов. Вариант течения шизофрении и синдромаль-ные проявления биполярного психоза определяются соматотипом заболевшего во многом, если не в основном.
Прогностически неблагоприятная непрерывно-прогредиентная форма шизофрении характерна для лептосомного типа конституции. Пикнический соматотип проявляет связь с благоприятными рекуррентной и приступообразной формами. Промежуточный шубообразный тип часто наблюдается при атлетической конституции. В классической форме маниакально — депрессивный психоз наблюдается, в основном, у пациентов пикнической конституции. У лиц атлетической конституции течение фаз затяжное. У лептосомных индивидов нет суточных колебаний аффекта (Б.А.Никитюк 1991).
Индивиды с разной конституцией по-разному реагируют на алкогольное опьянение. Если при лептосомной конституции часто наблюдается «уход в себя», то для пикников характерно растормаживание и прилив общительности, а при атлетической конституции возможны аффективные реакции. [89]
Считается, что хронический алкоголизм при лептосомной конституции протекает намного более злокачественно и ускоренно, чем у пикников. У лиц разной конституции различен характер алкогольного делирия.
Дальнейшее развитие представлений о психодинамических проявлениях связано с именем П.Б.Ганнушкина — создателя учения о психопатиях (1926).
Ганнушкин впервые поставил вопрос о зонах перехода от среднего типа групповой реактивности к маргинальным.
Его представления подразумевают наличие индивидов со средним типом реактивности, а также маргинальных типов, имеющих повышенную наклонность к развитию шизоидных либо циклоидных состояний психики.
В популяции преобладают индивиды со средним типом психодинамической реактивности (рис.10, белая зона). Влево и вправо по оси абсцисс лежат зоны шизотимической, либо циклотимической «акцентуации» психики (косая штриховка). Эти индивиды имеют поведенческие особенности, которые мало проявляются в обыденной жизни, но могут обусловить своеобразие реакций при тестовых и стрессирующих воздействиях и регистрируются при внимательном наблюдении. Далее к краям лежит зона психопатий (психопатических конституций) — стойких наследственно обусловленных изменений личности, которые делают обыденное поведение индивида крайне своеобразным и затрудняют безболезненную социальную адаптацию, несмотря [90] на сохранный интеллект и отсутствие клиники психозов. С одной стороны расположится область шизоидных психопатов, с другой — циклоидных. Принципиально важно, что психопатическая личность — это не психобольной, а здоровый индивид с пограничным, крайним вариантом психодинамической реакгивно-сти. Его состояние можно трактовать, как преднозологическое, с минимальной резистентностью к психопатогенным факторам и тенденцией при различных экстремальных воздействиях переходить «порог болезни». За порогом болезни находятся области психозов — шизофрении (SCH) и биполярного психоза (ВР). Психопатическая личность может эволюционировать, но лишь в пределах заданной конституцией тенденции. Таким образом, хотя нет фатальной неизбежности развития у этих индивидов психозов, но изменить психопатическую конституцию на нормальную или на конституцию противоположного «цвета» невозможно. Данные обобщения были сделаны профессиональной психиатрией лишь в XX столетии. Но еще в 1604 году на книжных прилавках появился роман, написанный не доктором, а сборщиком налогов, в котором показано, как два индивида лептосомной и пикнической конституции, испытывают вместе разнообразные жизненные невзгоды и ... реагируют на них, в полном соответствии с учением Кречмера-Ганнушкина, абсолютно по-разному.
Читатель, несомненно, догадался, что мы имеем ввиду роман «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» Мигеля де Сервантеса Сааведра. По нашему убеждению, Сервантесу, по праву, можно отдать лавры одного из основателей конституционализма. В самом деле, астенический Рыцарь Печального Образа и его пикнический оруженосец — блистательные типажи, иллюстрирующие связь лептосомного соматотипа — с шизоидным, а пикнического — с циклоидным темпераментом. Конституционально-специфические черты проявляются все ярче по мере развития фабулы романа, и, пройдя одинаковый путь, идальго и оруженосец демонстрируют разные типы поведения. У Дон Кихота шизоидность прогрессирует до симптомов классической шизофрении (например, галлюцинаций). У Санчо Панса все отчетливее становятся сменяющиеся фазы воодушевления и апатии. Стиль жизнедеятельности и соматотип героев романа взаимосвязаны. Думается, что иной книги. не проникнутой конституциональным подходом, сын странствующего лекаря Родриго де Сервантеса и не мог написать.
Соотношение конституции и возникновения психозов, описанное Ганнушкиным, представляет лишь частный случай более общей закономерности. Психозы — только один пример мультифакториальных заболеваний с аддитивно-полигенным наследованием и лимитирующим пороговым действием определенного фактора внешней среды. Такие болезни встречаются в практике врача любой специальности (см. о мультифакториальных заболеваниях ниже, в разделе «Дефекты клеточных программ, как основа патологических процессов»).
Конституциональная резистентность индивидов какой-либо популяции к каждому из подобных мультифакториальных заболеваний меняется в соответствии с биномиальным распределением, показанным на рисунке 10 и рисунке 22 (с. 134). Если уровень резистентности к болезни контролируют NN аллелей, то индивиду могло достаться по наследству от 0 до NN выигрышных вариантов и от NN до 0 — проигрышных. Тогда те, чья реактивность содержит поровну выигрышных и проигрышных для адаптации к данному патогену аллелей, составят большинство и будут в белой зоне. Слева расположатся те, чья резистентность к данному фактору выше среднепопуляционной, справа — в порядке нарастания риска — те, чья резистентность понижена. Запас прочности по отношению к действию патогенного фактора у них будет снижен, при прочих равных условиях и одинаковой интенсивности действия причинного агента, они скорее перейдут порог болезни. В пограничной с болезнью зоне будут те, чья реактивность маргинальна, а резистентность именно к данному [91] фактору крайне низка или необычно высока. Эта логика позволяет ввести понятие «преднозологического состояния» (примерами могут служить понятия «предрак», «предынфарктное состояние», «предлейкоз»).
Она дает обоснованный ответ на длинный ряд однотипных вопросов, с которыми обращается к медицине общественность:
— «Вредно ли есть сахар, можно ли от этого заболеть диабетом?»
— «Вреден ли холестерин, можно ли от него получить инфаркт?»
— «Вреден ли стресс, будет ли от него язва?»
— «Правда ли, что соль — белый яд, будет ли от нее гипертония?»
Наконец, даже: «Вредно ли пить водку, можно ли от нее стать алкоголиком?» {9}.
Грамотный конституционалистский ответ на все эти и подобные вопросы звучит так:
«Смотря кому!»
Или, в латинском варианте — «Suum quique» — каждому свое.
При этом ни одно из мультифакториальных заболеваний не развивается «от одной конституции» — без всякого действия причинного фактора.
В 20-е — 70-е годы XX века в конституциональном учении наметился интерес к механизмам, формирующим различия соматотипов, поэтому многие авторы обратились к их метаболическим или гистологическим особенностям.
А.Н.Кабанов (1925) назвал лептосомный тип «конституцией траты», а пикнический — «конституцией накопления», имея ввиду интенсивность катаболизма и анаболизма.
М.В.Черноруцкий (1925) разработал способ антропометрической диагностики соматотипов, и соответствующую терминологию, принятые до сегодняшнего дня в России. Он измерял индекс Пинье (рост — [вес + окружность грудной клетки]) и использовал его для деления популяции на астеников, нормосте-ников и гиперстеников. Черноруцким (1928) дана подробная сводка функционально-биохимических отличий крайних типов, использованная с дополнениями других авторов ниже (табл.1).
Французский фармаколог А.Лабори (1970) охарактеризовал астенический тип, как аэробный, неустойчивый к гипоксии, а гиперстенический — как пентозно-гликолитический, с повышенной антигипоксической резистентностью. Нормостенический тип он считал метаболически сбалансированным.
Учение о конституциональных типах не без успеха пытались связать с особенностями физиологии интегративных систем -иммунной, эндокринной и нервной. Н.Пенде (1922) подошел к характеристике типов с эндокринологических позиций и усматривал у лиц гиповегетативного биотипа преобладание щитовидной железы, у гипервегетативных — тенденцию к гиперфункции надпочечников, гонад и инсулярного аппарата.
Иммунологический подход продемонстрировал А.А.Богомолец (1926), связывавший конституцию с активной мезенхимой. Он характеризовал астенический тип преобладанием тонкой, нежной соединительной ткани, а нормостенический считал «фиброзным, с преобладающей плотной волокнистой соединительной тканью». Гиперстенические индивиды, по Богомольцу, включают пастозный и липоматозный подтипы, у них преобладает рыхлая соединительная, либо жировая ткань.
В 10-20-е годы появились попытки классифицировать реактивность индивидов по интегральным поведенческим критериям.
Широко известна классификация типов высшей нервной деятельности по И.П.Павлову (1925) который выделял, с учетом данных Гиппократа, и по критериям силы, подвижности и уравновешенности возбуждения и торможения следующие основные типы: слабый тормозной тип (меланхолик), сильный уравновешенный спокойный (флегматик), сильный неуравновешенный (холерик), сильный уравновешенный живой (сангвиник).
Классификация Павлова существенно дополняет традиционные трихотомические схемы деления конституциональных типов. И.П.Павлов ввел понятие о художественном и [92] мыслительном типе личности и связал их с асимметрией функции полушарий, что является актуальным для современных представлений о билатеральной конституции.
После Павлова попытки классифицировать индивидов по преобладающим стереотипам их поведенческой реактивности были продолжены.
Не менее сильное, чем учение Павлова, влияние на медицину оказали представления З.Фрейда (1920, 1924) и К.-Г.Юнга (1913, 1918) о сексуально-эротической основе поведенческих стереотипов. Юнгу конституционология обязана введением понятий «обращенного вовне» — экстравертированного и «обращенного в себя» — интровертированного склада личности. Разделяя индивидов на экст-равертов и интровертов, Юнг предложил совмещать этот принцип с классификацией по «ведущей функции». В роли ведущей выступает одна из четырех функций: интуиция, мышление, чувство (понимаемое как эмоции) или ощущение. Какая-то из этих функций у индивида доминирует и оказывает преимущественное влияние на его сознательные поведенческие акты. Другая является подчиненной и вытесняется, не влияя на сознательное поведение, но доминируя в бессознательной сфере. Две оставшихся выполняют роль «вспомогательных». Соответственно этим градациям, Юнг очерчивает 8 основных типов и множество вариаций (например, мыслительный интроверт, интуитивный экстраверт и т.п.) Фрейд разработал теорию онтогенетического стадийного становления человеческой сексуальности, как основы поведения. Он считал, [93] что «врожденное различие сексуальной конституции» имеет решающее значение для онтогенетического формирования всех поведенческих форм реактивности. Основное направление развития сексуальности в онтогенезе идет от аутоэротизма, через гомоэротизм к гетероэротизму, причем индивид проходит орально-каннибалистическую, анально-садистическую и урогенитальную фазы развития сексуальной реактивности. Задержка или акцент становления сексуальности на определенной фазе приводят к появлению групповых типов сексуального поведения или «сексуальных конституций». Фрейд пишет: «Подобно тому, как мы прежде видели возможность обосновать многообразие врожденных сексуальных конституций различным развитием эрогенных зон, мы можем ... прибавив к этому еще непосредственные источники полового возбуждения... допустить, что хотя эти источники дают притоки у всех людей, но не у всех людей они одинаково сильны, и что предпочтительное развитие отдельных источников сексуального возбуждения способствует дальнейшей дифференциации различных сексуальных конституций. Обязательный вывод из вышеизложенного требует, чтобы каждому индивиду приписывалась оральная, анальная, уретральная и т.п. эротика, что… не означает суждения о ненормальности или неврозе».
Конституциональная основа дает толчок к развитию в ходе социализации «реактивных образований» ставящих целью подавление биотипически естественных для индивида тенденций, которые социум признает недопустимыми. По Фрейду, «То, что мы называем характером человека, создано, в значительной мере, из материала сексуальных возбуждений и составляется из фиксированных с детства влечений, из приобретенных благодаря сублимированию «и из реактивных образований. «За некоторыми чертами характера признана была даже связь с определенными эрогенными компонентами. Так, упрямство, скупость и любовь происходят из применения анальной эротики. Честолюбие предопределяется сильным уретрально — эротическим предрасположением». В теории Фрейда крайне важным завоеванием стало соотнесение типа реактивности с асинхронией и субъективно-хронологическим аспектом онтогенеза, что, в дальнейшем использовалось в биохронологической теории конституции (см. ниже).
Следующий важнейший шаг в конституционологии совершил У.X.Шелдон (1940, 1942), также связавший средний и два крайних типа телосложения и психики — со средне-нормативным, ускоренным или замедленным темпом морфогенеза у индивидов. Еще до Шелдона, профессор Педиатрического института В.Н.Шевкуненко (1929) разделил индивидов на долихоморфов, мезоморфов и брахиморфов но отношению ширины плеч к ширине туловища и длины тела к длине конечностей. В то же время, существовало деление на гипотрофический, гипертрофический и нормотрофический тип — по толщине кожно-жировой складки и весо-ростовому соотношению. Шелдон объединил эти признаки. Комбинацию долихоморфных и гипотрофических черт он охарактеризовал, как эктоморфизм, брахиморфных и гипертрофических — как эндоморфизм, мезоморфии и нормотрофии — как мезоморфизм.
По Шелдону, три конституционных типа отражают преимущественное развитие производных одного их трех зародышевых листков — наружного (эктоморфы), среднего (мезоморфы) или внутреннего (эндоморфы). Метод типиро-вания конституции по Шелдону основан на соматоскопии и антропометрии и предусматривает полуколичественную балльную оценку хабитуса индивида по трем фотографиям в различных проекциях. Оценив степень соответствия каждому из трех опорных стандартных типов в баллах (от 1 до 7), эксперты локализуют индивида в облической трехосной системе координат. Метод Шелдона выгодно отличался от ранее существовавших объективизацией диагностики соматотипа и комплексностью критериев. Поэтому он, как и терминология Шелдона, получил международное признание. Особенно популярна классификация и терминология Шелдона в англоязычных странах.
Подвергнув соматотипированию несколько сот студентов философского факультета, [94] военной школы и колледжа искусств, Шелдон обнаружил, что будущие философы, художники и офицеры отчетливо группируются в разных областях его облических координат и, таким образом, их профессиональные наклонности закономерно сочетаются, соответственно, с эктоморфным, эндоморфным и мезоморфным соматотипами. Так была продолжена линия соматопсихической корреляции и линия биохронологии в учении о конституции.
В 60-е годы М.Фридмен (1964,1968) сформулировал представление о двух поведенческих типах личности на основании критерия соревновательного духа и критерия внутреннего конфликта. По Фридмену, индивиды типа «А» обладают качествами «перфекционистов» — высокая и последовательная активность в достижении цели, стремление быть лучшим, импульсивность, деловитость, в сочетании с социальной адаптивностью, конформностью и жестким самоконтролем. Для них типичны амбициозность, выдержка, нацеленность конкретных действий, они часто спешат и решают задачи при ограниченном лимите времени.
Эти индивиды легко впадают в стресс, но «держат себя в руках», так как подавляют его внешние проявления. Интересно, что, воспринимая вербальную информацию, они часто отвечают непроизвольными движениями, в частности, сжимают кулаки. Противоположный тип «В» — индивиды, не стремящиеся к цели любой ценой и не склонные к борьбе с самими собой.
Фридмен установил у типа А предрасположенность к затяжным стрессам и повышенную вероятность стрессогенных нарушений метаболизма (атерогенные тины гиперлипонротеинэмии, гиперинсулинемия), что позволило ему расценить тип А, как фактор риска ишемической болезни сердца. По-видимому, данные группы отличаются своими эндорфин-зависимыми механизмами реактивности и обладают разной способностью выходить из стресса, минуя дистресс.
В 50-80 годы, создавая теорию этногенеза, Л.Н.Гумилев обратился к популяционным и этническим особенностям реактивности и обнаружил среди представителей самых разных рас и этносов конституционально-групповые особенности социального поведения, которые основаны на различной выраженности качества целеустремленности и способности к активной, средоизменяющей адаптации. Этот классификационный признак Гумилев назвал «пассионарностью» и разделил индивидов на типы по их положению на оси пассионарности и оси альтруизма-эгоизма. В последующем были попытки применять личностно-конституционологические критерии по отношению к профессиональным политикам, в качестве прогностического средства в практике прикладной социологии, поскольку конституция проявляется в стиле интеллектуальной и публично-организаторской деятельности индивида. (А.В.Тихонов 1992).
Таким образом, учение о конституции человека, начавшись как биологическое, все отчетливее превращалось в биосоциальное.
В связи с этим назрела потребность в выработке сквозного интегрального классификационного критерия, учитывающего все многообразие частных признаков конституции — от макроанатомических, до молекулярных и психосоциальных.
На такую интегрирующую роль не без успеха претендует упомянутая выше биохронологическая концепция соматотипирования Б.Н.Никитюка (1991) (см. табл.1).
Вышеизложенные характеристики конституциональных типов полностью состоятельны только для классификации мужской реактивности. Работами цитированных выше Матеса и Вейнингера, а также Уолкера и Голдуэйта для женщин выработаны градации, несколько отличающиеся от мужских. Это, прежде всего, во многом, противоположные по реактивности пикнический тип (по Голдуэйту - рубенсовский, по Уолкеру - тип Венеры, по Матесу - «тип прошлого») и интерсексуальный тип, имеющий общие черты с астеническим типом мужчин (тип Ботичелли у Голдуэйта, тип Минервы - у Уолкера. по Матесу - «тип будущего)). Выделяется также промежуточный тип Дианы (Уолкер), он же «античный тип» Голдуэйта. [95]
Таблица 2. Признаки конституциональных типов.
Пионеры гинекологической конституционологии были, подчас, весьма образны и эмоциональны в описании противоположных женских типов. Вот как описывал, например, П.Матес «тип прошлого»: «... отличается приветливостью, привлекательностью, быстрыми, грациозными, мягкими и верными движениями, быстрым проявлением аффектов, легко уступающих основному веселому настроению. Женщина этого типа не злопамятна, родит много детей, является верной, преданной женой, не ревнива, а спокойно ожидает, пока изменивший ей муж не вернется, полный раскаяния, к ней обратно». Форму будущего Матес характеризует заметно менее тепло, как активную, самостоятельную «женщину-мужчину» с рассудочным поведением и требованием равенства во взаимо-отношениях.
Симпатия и антипатия автора так явно чувствуется сквозь текст, что критики позже обвиняли Матеса в необъективности и даже... «ненависти филистера к экономической, культурной и политической эмансипации женщины» (Л.Н.Карлик, 1936).
В реактивности женского организма особое значение имеет относительное влияние различных половых стероидов. Во времена, когда предлагались вышеописанные градации, не существовало способов измерения концентраций этих биорегуляторов, да и сами они еще не были выделены и охарактеризованы.
Поэтому, в современной гинекологии практически применяется классификация женских фенотипов немецких авторов (Г.К.Дюринг, И.Краузе, Г.Хайнен, 1970), основанная на преобладании в спектре стероидных гормонов прогестинов, эстрогенов или андрогенов. [96]
В таблице3 приведена краткая характеристику этих типов (по Л.Форгач).
Одним из наиболее удачных принципов сквозного объяснения межтиповых конституциональных различий служит биохронологический. Биохронологическая концепция формирования соматотипов полагает, что каждый индивид живет в своем индивидуальном масштабе биологического времени. Один из источников этой концепции — теория Фрейда. Другой важный источник концепции биохронологической природы конституциональных различий — работы В.И.Вернадского, который считал биологическое время субъективно-различным у разных индивидов, а конституцию интерпретировал, как способ временной координации в организме (1917). У.Шелдон (1940) соотносил три конституциональных типа с преобладанием онтогенетического развития производных трех зародышевых листков. Биохронологическая концепция не претендует на ревизию физической природы времени. Для организма содержание временных отрезков — это, прежде всего, те или иные генетические события в развертывании последовательности онтогенеза. Как элементарное событие можно рассматривать архивирование или разархивирование тех или иных генетических программ. При ускоренной динамике онтогенеза в единицу времени происходит больше онтогенетических событий, при замедленной — меньше. Это не предусматривает большей или меньшей общей продолжительности онтогенетического цикла, а скорее, интерпретируется как его разная генно-событийная насыщенность. Таким образом, по выражению одного из авторов данной концепции Б.А.Никитюка «в организме каждого человека все процессы свершаются своевременно», но при разной относительной событийной насыщенности. Субъективно-замедленный биохронологический ритм ведет к формированию эктоморфного конституционального типа. Субъективно-ускоренный соответствует появлению эндоморфного, а сбалансированный, средний трактуется как основа мезоморфной конституции. В спортивной антропологии, в соответствии с этой концепцией, анатомическое телосложение интерпретируется, как показатель, определяемый скоростью [97] развития производных аксиальной мезодермы, а тип пальцевых узоров и структурно-функциональные особенности нервной системы — как зависящие от скорости они-тогенетического формирования производных эпидермальной и нервной эктодермы. Ускоренный паттерн, таким образом, увязывается с брахиморфией, гипертрофией, более сложными пальцевыми узорами, понижением качеств силы и скорости в нейромышечных реакциях и слабым типом высшей нервной деятельности, сетевидным расположением подкожных вен конечностей. Замедленный тип — с долихоморфией, гипотрофией, более простыми дерматоглифами, повышением сило-скоростных нейромышечных качеств и сильным типом высшей нервной деятельности, магистральным расположением подкожных периферических вен. (Никитюк 1991).
Можно только догадываться о молекулярной основе этих различий в темпах реализации онтогенетических программ. Однако, уже сейчас известно, что в распоряжении организма имеются своеобразные хронорегуляторы, которые способны значительно ускорять или замедлять динамику всех основных метаболических процессов и физиологических функций. Полиадениловые хвосты долгоживущих РНК в клетках подвергаются действию аденилаз, отщепляющих адениловые остатки с определенной скоростью и отмеряющих время, оставшееся до начала реализации отсроченной программы, записанной на долгоживущей РНК. Интерлейкин-2 и другие эндогенные пирогены значительно ускоряют ход субъективного биологического времени, что проявляется в увеличении основного обмена, термогенеза, скорости метаболизма и темпов реализации основных физиологических функций, например, при лихорадке. Фактически, под их влиянием организм пытается «быстрее прожить» болезненный отрезок онтогенеза. Напротив, эндогенные опиоиды (дерморфин) и соматостатин замедляют метаболизм и физиологические функции, вплоть до индукции анабиоза и явной тенденции «остановить мгновенье» — то есть продолжить жизнедеятельность при крайнем замедлении ее темпов. Другой аспект биохронологического подхода к конституции — это типовые особенности ритма протекающих в организме циклических процессов. А.А.Богомолец считал именно ритм осуществляемых в организме периодических изменений важной детерминантой конституции (1926). В соответствии с этим, С.В.Жукова делит индивидов на «сов и жаворонков», то есть лиц с ранним утренним и поздним вечерним максимумом биоэлектрической активности мозга (1987). Все эти факты убеждают в правомерности биохронологического подхода к конституции и говорят о том, что описанная выше дискуссионная точка зрения нуждается во внимании и серьезной оценке.
Предлагается выделять «ядро конституции» организма, в виде общих, генетически предопределенных особенностей обмена веществ, и частные (регионарные) конституции — психодинамическую, серологическую, нервно-мышечную, билатеральную, одонтологическую и даже дерматоглифическую.